Знаешь, собака туда не дойдет одна. Но, может быть, волк сможет.(с) Балто
Название: Запах лета.
Автор: НикаАптерос
Пейринг: Глен/Джек
Рейтинг: PG
Жанр: драббл, АУ
Размещение: запрещено.
Состояние: закончен.
Дисклеймер: не мое, но все равно симпатичное
Предупреждение: АУ, современный мир, реинкарнация с памятью о прошлом. Возможен ООС.
читатьНебо было затянуто низкими рваными тучами, лютый февральский ветер сек лицо, швыряя в глаза мелкий колючий снег. Улицы старинной части города почти полностью пустовали, лишь редкие прохожие торопливо перебегали дорогу, зябко кутаясь в куртки и натягивая шапки на уши и шарфы на нос.
Глен шел вперед неторопливо, не прячась от бесноватого ветра, и снежинки путались в темных волосах. Баскервиль и сам не знал, зачем решил еще раз вернуться сюда.
Из старого двухэтажного особняка – так называемого «городского дома», раньше принадлежавшего их семье, построенного в противовес загородным поместьям, - вывезли уже почти все вещи, говорившие о личности хозяев. Дом, еще недавно гостеприимно раскрытый для именитых гостей, блистательных сливок общества, теперь даже издали казался неопрятным и заброшенным.
Глен решил избавиться от всех лишних проявлений родовитости и богатства, едва права наследования перешли к нему. Он велел продать все особняки и фамильные поместья, в которых бывал реже, чем раз в год.
Только с этим домом почему-то все никак не получалось расстаться. Глен за всю жизнь приезжал сюда раза три от силы. И каждый раз покидал это место с чувством глубокого неудовлетворения. Словно что-то беспокойное и тяжелое скреблось в груди.
Тем удивительнее, что он решил напоследок наведаться в этот дом. Баскервиль никогда раньше не замечал за собой излишней сентиментальности. Но как только узнал, что уже через три дня в особняк въедут новые хозяева, почему-то захотел снова увидеть это место.
Первый этаж, когда-то представлявший собой фешенебельный ресторан, теперь выглядел плачевно. Огромные стеклянные витрины открывали вид на темное помещение, в которое почти не проникал хмурый свет пасмурного дня.
Глен остановился перед высокими окнами, не спеша входить, хоть дверь и не была заперта и тихонько скрипела, покачиваясь от ветра. Снежинки медленно кружились в стылом воздухе, садились на плечи, резко контрастируя с темной тканью плаща.
За стеклом угадывался силуэт большой гостиной, кое-где осталась старая мебель, укрытая от пыли призрачно-белыми чехлами.
В центре залы стояло дорогое старое фортепьяно.
И у него, откинув покрывало, стоял какой-то неизвестный мальчишка и поочередно нажимал на клавиши, точно прислушиваясь к глубоким насыщенным звукам.
Глен нахмурился. Медленно поднялся на крыльцо и остановился в дверях.
Вор? Да нет, вряд ли. Бездомный бродяжка? Не слишком похож.
Незнакомцу можно было дать лет двадцать. С небольшим. Одет, как бедный студент: даже на вид тоненькая курточка, шея замотана широченным полосатым шарфом, на руках перчатки «без пальцев». Видимо, пальцы все-таки мерзли, и сейчас он отогревал их собственным дыханием, пар вырывался изо рта белыми клубами. Мальчишка, как и сам Глен, был без шапки, и светлые волосы даже в отблесках неяркого уличного света выглядели золотистыми. В ухе блестела кичливая серьга из какого-то синего камня.
Глен скривился.
И хотел уже было недовольно окликнуть вторженца, как тот вдруг потер замерзшие ладони друг о друга, нетерпеливо мотнул головой, отбрасывая длинную челку, и начал играть.
Баскервиль так и застыл на пороге.
А смутно знакомая мелодия то неслась вскачь, то замирала и тихо-тихо падала вместе со снегом.
Внутри просыпалась уже знакомая тревога, и Глен напряженно вслушивался в глубокие, ровные звуки. Тонкие пальцы, не защищенные потрепанными митенками, покрасневшие от мороза, уверенно и мягко скользили по клавишам, и инструмент подчинялся, безоговорочно признавая в юноше хозяина.
Музыка оборвалась на полуслове, на середине, незавершенная – мальчишка поднес заледеневшие руки ко рту, растирая, отогревая дыханием.
В распахнутую настежь дверь залетали снежинки.
Видимо, Баскервиль выдал себя каким-то неосторожным движением, потому что незнакомец вскинул на него взгляд, какой бывает у ребенка, пойманного на проказе – в ясных зеленых глазах метнулось растерянно-виноватое выражение.
И у Глена перехватило дыхание. В первый миг он не понял, отчего в груди резануло тупой тяжелой болью.
А потом Баскервиль подумал, что раз уж Джек умел делать музыкальные шкатулки, наверняка он умел также играть и на музыкальных инструментах.
А спустя мгновение, Глен внезапно, наконец, осознал, что перед ним – Джек.
И зашедшееся сердце чуть не проломило ребра.
Растерянность на лице Безариуса сменилась возмущением, он сердито уставился на этого странного парня в черном плаще:
- Чему ты улыбаешься?
У Глена не нашлось сил произнести что-либо. Он в несколько шагов пересек разделявшее их расстояние, распахнул плащ и, перехватив ладони опешившего от неожиданности Джека, прижал замерзшие руки к своей груди, часто вздымавшейся под тонкой тканью свитера, накрыл сверху черными отворотами плаща, согревая. И дернул ошарашенного Безариуса на себя, обнял, заставляя уткнуться лицом куда-то себе в шею.
Замер, зарывшись носом в светлые пряди и зажмурившись изо всех сил.
Джек-Джек-Джек.
Он пах апельсинами и имбирным печеньем.
Кусочек лета в холодный февральский день.
- Джек… Джек… - уже вслух, срывающимся шепотом в золотистые волосы, повторяя, как заклинание, прижимая к себе крепко-крепко. Тонкие плечи чуть заметно дрожат под рукой.
Пальцы стискивают свитер на груди. И голос – неверящий, глухой:
- Глен… ты?.. Это и правда ты?
И Глену хочется смеяться и плакать.
Но он только улыбается, уткнувшись лицом в светлые завитки, осторожно целует это недоразумение в макушку и глубоко вдыхает пряный запах имбиря и лета.
Никогда больше не отпускать. Никогда.
Ветер затих, и снежинки медленно танцуют за окном.
Автор: НикаАптерос
Пейринг: Глен/Джек
Рейтинг: PG
Жанр: драббл, АУ
Размещение: запрещено.
Состояние: закончен.
Дисклеймер: не мое, но все равно симпатичное
Предупреждение: АУ, современный мир, реинкарнация с памятью о прошлом. Возможен ООС.
читатьНебо было затянуто низкими рваными тучами, лютый февральский ветер сек лицо, швыряя в глаза мелкий колючий снег. Улицы старинной части города почти полностью пустовали, лишь редкие прохожие торопливо перебегали дорогу, зябко кутаясь в куртки и натягивая шапки на уши и шарфы на нос.
Глен шел вперед неторопливо, не прячась от бесноватого ветра, и снежинки путались в темных волосах. Баскервиль и сам не знал, зачем решил еще раз вернуться сюда.
Из старого двухэтажного особняка – так называемого «городского дома», раньше принадлежавшего их семье, построенного в противовес загородным поместьям, - вывезли уже почти все вещи, говорившие о личности хозяев. Дом, еще недавно гостеприимно раскрытый для именитых гостей, блистательных сливок общества, теперь даже издали казался неопрятным и заброшенным.
Глен решил избавиться от всех лишних проявлений родовитости и богатства, едва права наследования перешли к нему. Он велел продать все особняки и фамильные поместья, в которых бывал реже, чем раз в год.
Только с этим домом почему-то все никак не получалось расстаться. Глен за всю жизнь приезжал сюда раза три от силы. И каждый раз покидал это место с чувством глубокого неудовлетворения. Словно что-то беспокойное и тяжелое скреблось в груди.
Тем удивительнее, что он решил напоследок наведаться в этот дом. Баскервиль никогда раньше не замечал за собой излишней сентиментальности. Но как только узнал, что уже через три дня в особняк въедут новые хозяева, почему-то захотел снова увидеть это место.
Первый этаж, когда-то представлявший собой фешенебельный ресторан, теперь выглядел плачевно. Огромные стеклянные витрины открывали вид на темное помещение, в которое почти не проникал хмурый свет пасмурного дня.
Глен остановился перед высокими окнами, не спеша входить, хоть дверь и не была заперта и тихонько скрипела, покачиваясь от ветра. Снежинки медленно кружились в стылом воздухе, садились на плечи, резко контрастируя с темной тканью плаща.
За стеклом угадывался силуэт большой гостиной, кое-где осталась старая мебель, укрытая от пыли призрачно-белыми чехлами.
В центре залы стояло дорогое старое фортепьяно.
И у него, откинув покрывало, стоял какой-то неизвестный мальчишка и поочередно нажимал на клавиши, точно прислушиваясь к глубоким насыщенным звукам.
Глен нахмурился. Медленно поднялся на крыльцо и остановился в дверях.
Вор? Да нет, вряд ли. Бездомный бродяжка? Не слишком похож.
Незнакомцу можно было дать лет двадцать. С небольшим. Одет, как бедный студент: даже на вид тоненькая курточка, шея замотана широченным полосатым шарфом, на руках перчатки «без пальцев». Видимо, пальцы все-таки мерзли, и сейчас он отогревал их собственным дыханием, пар вырывался изо рта белыми клубами. Мальчишка, как и сам Глен, был без шапки, и светлые волосы даже в отблесках неяркого уличного света выглядели золотистыми. В ухе блестела кичливая серьга из какого-то синего камня.
Глен скривился.
И хотел уже было недовольно окликнуть вторженца, как тот вдруг потер замерзшие ладони друг о друга, нетерпеливо мотнул головой, отбрасывая длинную челку, и начал играть.
Баскервиль так и застыл на пороге.
А смутно знакомая мелодия то неслась вскачь, то замирала и тихо-тихо падала вместе со снегом.
Внутри просыпалась уже знакомая тревога, и Глен напряженно вслушивался в глубокие, ровные звуки. Тонкие пальцы, не защищенные потрепанными митенками, покрасневшие от мороза, уверенно и мягко скользили по клавишам, и инструмент подчинялся, безоговорочно признавая в юноше хозяина.
Музыка оборвалась на полуслове, на середине, незавершенная – мальчишка поднес заледеневшие руки ко рту, растирая, отогревая дыханием.
В распахнутую настежь дверь залетали снежинки.
Видимо, Баскервиль выдал себя каким-то неосторожным движением, потому что незнакомец вскинул на него взгляд, какой бывает у ребенка, пойманного на проказе – в ясных зеленых глазах метнулось растерянно-виноватое выражение.
И у Глена перехватило дыхание. В первый миг он не понял, отчего в груди резануло тупой тяжелой болью.
А потом Баскервиль подумал, что раз уж Джек умел делать музыкальные шкатулки, наверняка он умел также играть и на музыкальных инструментах.
А спустя мгновение, Глен внезапно, наконец, осознал, что перед ним – Джек.
И зашедшееся сердце чуть не проломило ребра.
Растерянность на лице Безариуса сменилась возмущением, он сердито уставился на этого странного парня в черном плаще:
- Чему ты улыбаешься?
У Глена не нашлось сил произнести что-либо. Он в несколько шагов пересек разделявшее их расстояние, распахнул плащ и, перехватив ладони опешившего от неожиданности Джека, прижал замерзшие руки к своей груди, часто вздымавшейся под тонкой тканью свитера, накрыл сверху черными отворотами плаща, согревая. И дернул ошарашенного Безариуса на себя, обнял, заставляя уткнуться лицом куда-то себе в шею.
Замер, зарывшись носом в светлые пряди и зажмурившись изо всех сил.
Джек-Джек-Джек.
Он пах апельсинами и имбирным печеньем.
Кусочек лета в холодный февральский день.
- Джек… Джек… - уже вслух, срывающимся шепотом в золотистые волосы, повторяя, как заклинание, прижимая к себе крепко-крепко. Тонкие плечи чуть заметно дрожат под рукой.
Пальцы стискивают свитер на груди. И голос – неверящий, глухой:
- Глен… ты?.. Это и правда ты?
И Глену хочется смеяться и плакать.
Но он только улыбается, уткнувшись лицом в светлые завитки, осторожно целует это недоразумение в макушку и глубоко вдыхает пряный запах имбиря и лета.
Никогда больше не отпускать. Никогда.
Ветер затих, и снежинки медленно танцуют за окном.
@темы: pandora fanfiction
-
-
13.03.2010 в 19:57может, вам стоит её расписать? думаю, у вас это получится))
-
-
13.03.2010 в 20:04-
-
13.03.2010 в 23:01-
-
14.03.2010 в 02:18в качестве ЗЫ: маленькая опечаточкамель, укрытая от пыли призрачно-белыми чехлами. мебель, не так ли?)
-
-
14.03.2010 в 09:41мебель, не так ли?)
Да-да, именно она^^ *исправила*
-
-
08.02.2011 в 22:19