Мнительный букарашка
Название: Приторно-сладко, до озноба на губах.
Автор: Selmag.
Фендом: Сердца Пандоры.
Пейринг: Глен/Джек.
Дисклеймер: Все принадлежит Мочизуки-сан.
Распространение: с шапкой и без каких-либо изменений.
Рейтинг: G.
Предупреждение: если не стошнит от сладкого, то прошу.
читать дальше
Снежинки словно белый тополиный пух кружатся на улице непроходимой стеной. Любой нормальный человек не переносит холода, пронзительного ветра в лицо, снега, что падает на кожу и неприятно холодит ее. Но ты не такой. Кажется, что этот «собачий» холод все больше и больше согревает тебя, иначе как объяснить неестественно яркий румянец на щеках и то, что твои голубые мягкие перчатки зажаты в моей ладони?
Ты весело кружишься под снегом, не обращая ни какого внимания на прохожих. Впрочем, им нет ни какого дела до тебя. Высокомерно хмыкаю – глупые, никчемные, пустые куклы.
Ложь. Ложь окружает нас с тобой. Только для тебя это правда, для меня всего на всего иллюзия. Что бывает с человеком, когда он попадает в Бездну? Никто не знает. Что может случиться с душой человека, если он завладеет силой самой Бездны? Я знаю. Можно сделать все, что пожелает твоя сгнившая душа, но только здесь – во Тьме Бездны. Я сам запер себя, здесь захватив то дорогое, что было у меня в том, другом, мире. Тебя – того кто улыбался мне, того кого я убил дважды, того кто смог сломать мой черный кокон и как и прежде протянуть руку.
-Глен! Глен, посмотри! – окликаешь меня, привлекая к себе внимание. Взобравшись на самый вверх ледяной горки, машешь мне рукой и у меня на глазах садишься с несколькими ребятишками на санки и с радостным воплем на огромной скорости летишь вниз. Мое сердце замирает, сейчас хватит сердечный приступ. Но ты уже внизу – всей гурьбой, в которой не понять, кто есть кто, угодили прямиком в снежный сугроб.
Подхожу чуть ближе, но даже с такого расстояния найти тебя довольно сложно.
-Джек? – зову я, не повышая голоса, ты все равно меня услышишь, даже, если я скажу шепотом.
Комки снега разлетаются во все стороны, кряхтение и твое заснеженное лицо появляется из под чьей-то спины. Снег тебя не пожалел, у тебя даже ресницы в инее.
-Я замерз, - говоришь ты, стуча зубами.
-Тогда пошли в тепло, - протягиваю руку и помогаю встать. Здесь недалеко было уютное кафе, в которое ты любишь заходить. Там пекут «восхитительно вкусные пирожные», если верить твоим словам. В несколько минут пересекаем площадь, огибая незадачливых прохожих, сворачиваем в узкий переулок и с другой стороны проходим пару метров и оказываемся у дверей «Шоколадного Марципана». Звон колокольчика над дверью, запах корицы, бергамота, сахара и пастилы – понимаю, почему ты завсегдатай этого заведения. Для здесь все…все слишком.
Ты же наоборот оживляешься и скинув теплое пальто вешаешь его на первую попавшуюся вешалку, совсем не заботясь о том, что его могут украсть или испачкать. Я кое-как успеваю снять теплое одеяние, без которого мне неуютно как ты, схватив меня за руку, тянешь к дальнему столику у окна.
-Садись, - командуешь как бравый командир и хватаешь меню. Быстро пробегаешь глазами, захлопываешь и подозвав симпатичную официантку делаешь заказ. От одних слов «горячий шоколад», «торт», «зефир» мне становится нехорошо. Приступ, непонятно откуда взявшийся тошноты подступает к самому горлу и норовит вот-вот вырваться наружу.
-Глен? – вопросительный взгляд зеленых глаз.
Приободряюще улыбаться я не умею, поэтому просто отвожу глаза на прохожих, что гуляют на улице за окном. Чувствую, как ты не сводишь с меня взгляда, очевидно, понимаю, что приводить меня в такое место было глупо. Но конце концов я сам виноват, сам предложил и против ничего не смог сказать. Я становлюсь слишком мягким и все из-за тебя.
Через пару минут официантка приносит нам наш заказ. Приятно удивлен тем, что у меня все же сладость, но то, что есть я все же смогу. Вечером точно жди несварения. В несколько коротких приходов ты слопал все что заказал. Как в тебя помещается столько сладкого? Я же неторопливо, размазав по тарелку вишневый пудинг, поедаю «немыслимую сладость» как ты любишь их называть.
В это время в кафе у какой-то маленькой девочки празднуют день рожденья. Счастливый, я бы сказал – «карамельный» ребенок сидит на высоком стульчике и улыбаясь во все тридцать два зубы принимает поздравления и подарки. Особенно ее радуют подарки. Тут же стоят счастливые родители и откладывают самые большие коробки чуть поодаль, так чтобы именинница могла их видеть, но не дотянутся.
-Давай ей тоже что-нибудь подарим, - шепчешь ты, перегибаясь через стол. Поднимаю на тебя взгляд, с минуту изучаю всполохи радости в глаза и говорю:
-Нет, - коротко и ясно отрубив на корню зарождающуюся немыслимо глупую идею. Ты в свою очередь не очень то и расстроился. Откинувшись на стуле и посмотрев на меня еще несколько мгновений, встаешь и направляешься к ликующей толпе. Чтобы дальше не травмировать себя отворачиваюсь и преспокойно смотрю на метель за окном. Моя душа тоже как метель – неспокойная, неугомонная, пронзительно холодная.
-Мммм… простите…
Считаю до пяти и с каменным лицом поворачиваюсь к человеку, что так бесцеремонно прервал мои размышления. Наглым нарушителем оказывается отец, той самой «маленькой сахарной» именинницы, и позади него стоит Джек.
-Вы не могли бы…
-Глен, гости бы хотели, чтобы ты сыграл нам, - перебивает Джек «отца семейства» видя, каким взглядом я на него смотрю, понимая, что он вскоре не сможет выдавить из себя и пары вразумительных слогов.
Маленькая чайная ложечка, до этого пребывавшая в моих руках, выпадает и со звенящим звуком падает на блюдце, по которому все еще «размазан» пудинг. Приняв во внимание мое замешательство, ты наклоняешься ко мне и шепчешь, так что слышно только мне и тебе:
-Как подарок мне на Рождество.
Я ненавижу, когда меня просят, ненавижу, когда ты меня просишь, ненавижу, когда это похоже на шантаж, но больше всего ненавижу, когда шантажируешь ты. Глубокий вздох и выдох – принят как поражение.
Зачем нужно было соглашаться на твою маленькую провокацию? Что бы тебе было приятно. Зачем я согласился? Потому что ты попросил. Почему не отказал? Потому что просто бы не смог.
Следующие полтора часа я как заказной музыкант играю на рояле, исполняю любое твое пожелание. Восхищенные гости, аплодисменты и просьбы сыграть на бис не трогают меня так сильно, как по идее, должны. Только твое немое восхищение. Ты стоишь рядом со мной и не сводишь изумрудных глаз с моих рук, что так легко и невесомо плывут по клавишам, выманивая из глубины инструмента музыку.
-Спасибо, Глен, - благодаришь меня, когда мы выходим из теплого помещения в холод.
-Не за…, - сладко-карамельный поцелуй в уголок губ, запах крицы и легкое касание длинных прядей по щеке. Иллюзорный миг испаряется быстро, так как и ты убежавший вперед меня к какой-то лавке с сувенирами.
Касаюсь пальцами того места куда ты поцеловал меня мгновение назад, в попытке еще раз почувствовать твой вкус… Хочу еще раз…
-Глен!
Ты стоишь у большой рождественской елки, улыбаешься и машешь мне рукой. Срываюсь с места, забыв, толком застегнутся и одеть перчатки. Не думал, ни когда не думал, что буду столь опрометчивым и глупым. Как напыщенный «нарцисс» бежать через всю улицу, чтобы оказаться непозволительно близко, чтобы быть непозволительно настойчивым и требовательным.
Ты не успеваешь ничего сказать, только удивление замечаю в глазах перед тем целую тебя. Я не люблю сладкое, до отвращения. Но сегодня вместе с этим поцелуем, я понемногу привыкаю к твоему пьяняще-сладкому вкусу…
Автор: Selmag.
Фендом: Сердца Пандоры.
Пейринг: Глен/Джек.
Дисклеймер: Все принадлежит Мочизуки-сан.
Распространение: с шапкой и без каких-либо изменений.
Рейтинг: G.
Предупреждение: если не стошнит от сладкого, то прошу.
читать дальше
Снежинки словно белый тополиный пух кружатся на улице непроходимой стеной. Любой нормальный человек не переносит холода, пронзительного ветра в лицо, снега, что падает на кожу и неприятно холодит ее. Но ты не такой. Кажется, что этот «собачий» холод все больше и больше согревает тебя, иначе как объяснить неестественно яркий румянец на щеках и то, что твои голубые мягкие перчатки зажаты в моей ладони?
Ты весело кружишься под снегом, не обращая ни какого внимания на прохожих. Впрочем, им нет ни какого дела до тебя. Высокомерно хмыкаю – глупые, никчемные, пустые куклы.
Ложь. Ложь окружает нас с тобой. Только для тебя это правда, для меня всего на всего иллюзия. Что бывает с человеком, когда он попадает в Бездну? Никто не знает. Что может случиться с душой человека, если он завладеет силой самой Бездны? Я знаю. Можно сделать все, что пожелает твоя сгнившая душа, но только здесь – во Тьме Бездны. Я сам запер себя, здесь захватив то дорогое, что было у меня в том, другом, мире. Тебя – того кто улыбался мне, того кого я убил дважды, того кто смог сломать мой черный кокон и как и прежде протянуть руку.
-Глен! Глен, посмотри! – окликаешь меня, привлекая к себе внимание. Взобравшись на самый вверх ледяной горки, машешь мне рукой и у меня на глазах садишься с несколькими ребятишками на санки и с радостным воплем на огромной скорости летишь вниз. Мое сердце замирает, сейчас хватит сердечный приступ. Но ты уже внизу – всей гурьбой, в которой не понять, кто есть кто, угодили прямиком в снежный сугроб.
Подхожу чуть ближе, но даже с такого расстояния найти тебя довольно сложно.
-Джек? – зову я, не повышая голоса, ты все равно меня услышишь, даже, если я скажу шепотом.
Комки снега разлетаются во все стороны, кряхтение и твое заснеженное лицо появляется из под чьей-то спины. Снег тебя не пожалел, у тебя даже ресницы в инее.
-Я замерз, - говоришь ты, стуча зубами.
-Тогда пошли в тепло, - протягиваю руку и помогаю встать. Здесь недалеко было уютное кафе, в которое ты любишь заходить. Там пекут «восхитительно вкусные пирожные», если верить твоим словам. В несколько минут пересекаем площадь, огибая незадачливых прохожих, сворачиваем в узкий переулок и с другой стороны проходим пару метров и оказываемся у дверей «Шоколадного Марципана». Звон колокольчика над дверью, запах корицы, бергамота, сахара и пастилы – понимаю, почему ты завсегдатай этого заведения. Для здесь все…все слишком.
Ты же наоборот оживляешься и скинув теплое пальто вешаешь его на первую попавшуюся вешалку, совсем не заботясь о том, что его могут украсть или испачкать. Я кое-как успеваю снять теплое одеяние, без которого мне неуютно как ты, схватив меня за руку, тянешь к дальнему столику у окна.
-Садись, - командуешь как бравый командир и хватаешь меню. Быстро пробегаешь глазами, захлопываешь и подозвав симпатичную официантку делаешь заказ. От одних слов «горячий шоколад», «торт», «зефир» мне становится нехорошо. Приступ, непонятно откуда взявшийся тошноты подступает к самому горлу и норовит вот-вот вырваться наружу.
-Глен? – вопросительный взгляд зеленых глаз.
Приободряюще улыбаться я не умею, поэтому просто отвожу глаза на прохожих, что гуляют на улице за окном. Чувствую, как ты не сводишь с меня взгляда, очевидно, понимаю, что приводить меня в такое место было глупо. Но конце концов я сам виноват, сам предложил и против ничего не смог сказать. Я становлюсь слишком мягким и все из-за тебя.
Через пару минут официантка приносит нам наш заказ. Приятно удивлен тем, что у меня все же сладость, но то, что есть я все же смогу. Вечером точно жди несварения. В несколько коротких приходов ты слопал все что заказал. Как в тебя помещается столько сладкого? Я же неторопливо, размазав по тарелку вишневый пудинг, поедаю «немыслимую сладость» как ты любишь их называть.
В это время в кафе у какой-то маленькой девочки празднуют день рожденья. Счастливый, я бы сказал – «карамельный» ребенок сидит на высоком стульчике и улыбаясь во все тридцать два зубы принимает поздравления и подарки. Особенно ее радуют подарки. Тут же стоят счастливые родители и откладывают самые большие коробки чуть поодаль, так чтобы именинница могла их видеть, но не дотянутся.
-Давай ей тоже что-нибудь подарим, - шепчешь ты, перегибаясь через стол. Поднимаю на тебя взгляд, с минуту изучаю всполохи радости в глаза и говорю:
-Нет, - коротко и ясно отрубив на корню зарождающуюся немыслимо глупую идею. Ты в свою очередь не очень то и расстроился. Откинувшись на стуле и посмотрев на меня еще несколько мгновений, встаешь и направляешься к ликующей толпе. Чтобы дальше не травмировать себя отворачиваюсь и преспокойно смотрю на метель за окном. Моя душа тоже как метель – неспокойная, неугомонная, пронзительно холодная.
-Мммм… простите…
Считаю до пяти и с каменным лицом поворачиваюсь к человеку, что так бесцеремонно прервал мои размышления. Наглым нарушителем оказывается отец, той самой «маленькой сахарной» именинницы, и позади него стоит Джек.
-Вы не могли бы…
-Глен, гости бы хотели, чтобы ты сыграл нам, - перебивает Джек «отца семейства» видя, каким взглядом я на него смотрю, понимая, что он вскоре не сможет выдавить из себя и пары вразумительных слогов.
Маленькая чайная ложечка, до этого пребывавшая в моих руках, выпадает и со звенящим звуком падает на блюдце, по которому все еще «размазан» пудинг. Приняв во внимание мое замешательство, ты наклоняешься ко мне и шепчешь, так что слышно только мне и тебе:
-Как подарок мне на Рождество.
Я ненавижу, когда меня просят, ненавижу, когда ты меня просишь, ненавижу, когда это похоже на шантаж, но больше всего ненавижу, когда шантажируешь ты. Глубокий вздох и выдох – принят как поражение.
Зачем нужно было соглашаться на твою маленькую провокацию? Что бы тебе было приятно. Зачем я согласился? Потому что ты попросил. Почему не отказал? Потому что просто бы не смог.
Следующие полтора часа я как заказной музыкант играю на рояле, исполняю любое твое пожелание. Восхищенные гости, аплодисменты и просьбы сыграть на бис не трогают меня так сильно, как по идее, должны. Только твое немое восхищение. Ты стоишь рядом со мной и не сводишь изумрудных глаз с моих рук, что так легко и невесомо плывут по клавишам, выманивая из глубины инструмента музыку.
-Спасибо, Глен, - благодаришь меня, когда мы выходим из теплого помещения в холод.
-Не за…, - сладко-карамельный поцелуй в уголок губ, запах крицы и легкое касание длинных прядей по щеке. Иллюзорный миг испаряется быстро, так как и ты убежавший вперед меня к какой-то лавке с сувенирами.
Касаюсь пальцами того места куда ты поцеловал меня мгновение назад, в попытке еще раз почувствовать твой вкус… Хочу еще раз…
-Глен!
Ты стоишь у большой рождественской елки, улыбаешься и машешь мне рукой. Срываюсь с места, забыв, толком застегнутся и одеть перчатки. Не думал, ни когда не думал, что буду столь опрометчивым и глупым. Как напыщенный «нарцисс» бежать через всю улицу, чтобы оказаться непозволительно близко, чтобы быть непозволительно настойчивым и требовательным.
Ты не успеваешь ничего сказать, только удивление замечаю в глазах перед тем целую тебя. Я не люблю сладкое, до отвращения. Но сегодня вместе с этим поцелуем, я понемногу привыкаю к твоему пьяняще-сладкому вкусу…
-
-
01.01.2011 в 12:19-
-
06.01.2011 в 00:41